Re: Гостиная лента Goha.ru
Леон Фейхтвангер.
«Москва 37 год».
.. « Больше всех разницу между ужасным или как здесь говорят «беспросветным» прошлым и счастливым настоящим чувствуют крестьяне составляющие и сейчас огромное большинство населения. Они не жалеют красок и русских ругательств для изображения этого контраста. Отцы рассказывают детям о тяжёлом прошлом, о страшной, нищей и полностью безнадёжной жизни при царе. Мы в Европе знаем эту невозможную жизнь по произведениям русских классиков.
Большую часть года крестьяне питались чёрствым, трудноперевариваемым и отвратительным русским хлебом и очень жидким зерновым супом. Вечерняя трапеза состояла из небольшого количества этого хлеба и кипятка слегка подкрашенного чаем или травяным порошком. Они все не умели ни читать, ни писать.
Весь их умственный багаж состоял из убогого запаса слов служивших для приблизительного обозначения физиологии и окружавших их предметов. И немного сведений из очень упрощённой мифологии которые они получали от местного шамана – казённого жреца официального культа. Их страшная жизнь людей каменного века перемежалась со смертью от голода и с официальными культовыми праздниками когда крестьяне пили очень плохой казённый алкоголь, после чего били друг-друга, жён и детей. Часто при этом сгорали в пожарах целые поселения. Крестьян открыто пороли плетьми даже после отмены крепостного права. Любой кто высказывал недовольство жизнью отправлялся пешком в многомесячный путь на каторгу или в ссылку. Там медленно умирали миллионы жителей. Теперь у этих людей обильная еда, и они ведут своё сельское хозяйство разумно и с возрастающим успехом. Они имеют одежду, ходят в кино, слушают радио. Кто живёт близко к городу ездит в театры. Они читают газеты и книги, а их дети получили реальную возможность учится и избирать ту специальность и судьбу которая их привлекает»..
Недовольство в капиталистических странах В Советский Союз я приехал из
стран, в которых мы привыкли слышать вокруг себя жалобы. Население не было
довольно ни своим внешним, ни своим внутренним положением и жаждало перемен.
Отовсюду неслись бесчисленные вопли отчаяния, особенно из стран фашистской
диктатуры; несмотря на то, что критика там каралась, как государственная
измена, гнев и отчаяние побеждали страх перед тюрьмой и концентрационным
лагерем.
Удовлетворенность в Советском Союзе. Я замечал с удивлением и вначале
скептически, что в Советском Союзе все люди, c которыми я сталкивался -
притом и случайные собеседники, которые ни в коем случае не могли быть
подготовлены к разговору со мной, - хотя иной раз и критиковали отдельные
недостатки, были, повидимому, вполне согласны с существующим порядком в
целом. Да, весь громадный город Москва дышал удовлетворением и согласием и
более того - счастьем.
Внешние недостатки. В течение нескольких недель я думал, что источником
этих проявлений был страх. Они вызывали у меня недоверие уже только потому,
что в Москве все еще ощущается недостаток во многом, что нам на Западе
кажется необходимым. Жизнь в Москве никоим образом не является такой легкой,
как этого хотелось бы руководителям.
Питание. Годы голода остались позади, это правда. В многочисленных
магазинах можно в любое время и в большом выборе получить продукты питания
по ценам, вполне доступным среднему гражданину Союза - рабочему и
крестьянину. Особенно дешевы и весьма хороши по качеству консервы всех
видов. Статистика показывает, что на одного жителя Советского Союза
приходится больше продуктов питания и лучшего качества, чем, например, в
Германской империи или в Италии, и, судя по тому, что я видел во время
небольшой поездки по Союзу, эта статистика не лжет. Бросается в глаза
изобилие угощения, с которым люди даже с ограниченными средствами принимают
нежданного гостя. Правда, эта обильная и доброкачественная пища
приготовляется часто без любви к делу и без искусства. Но москвичу нравится
его еда - ведь его стол так хорошо обставлен только c недавних пор. В
течение двух лет, c 1934 по 1936 год, потребление пищевых продуктов в Москве
увеличилось на 28,8% на душу населения, а если взять статистику довоенного
времени, то с 1913 по 1937 год потребление мяса и жиров выросло на 95%,
сахара - на 250%, хлеба - на 150%, картофеля - на 65%. Неудивительно, что
после стольких лет голода и лишений москвичу его питание кажется идеальным.
Согласие и уверенность. Сознание того, что государство не отрывает у
большинства потребительские блага в пользу незначительного меньшинства, а,
наоборот, действенно помогает самыми разумными методами всему обществу, это
сознание, подкрепленное двадцатилетним опытом, вошло в плоть и кровь всего
населения и породило такое доверие к руководству, какого мне нигде до сих
пор не приходилось наблюдать. В то время как на Западе общество, наученное
печальным опытом, питает к заверениям и обещаниям своих правительств
недоверие - недоверие настолько сильное, что иногда считают, что
определенный факт должен совершиться именно потому, что правительство
утверждает обратное, в Советском Союзе твердо верят, что обещания властей
будут выполнены в точности и к назначенному сроку. Известно, каких трудов и
приготовлений стоит фашистским государствам инсценировка "добровольных
демонстраций" сопротивляющихся масс; я наблюдал на сотне мелких примеров, с
какой детской радостью устремляются москвичи на свои демонстрации.
Право на труд, отдых и обеспеченную старость. Да, гарантии и
преимущества, которые имеет советский гражданин по сравнению с гражданами
западных государств, представляются ему настолько огромными, что перед ними
бледнеют неудобства его быта. Социалистическое плановое хозяйство
гарантирует каждому гражданину возможность получения в любое время
осмысленной работы и беззаботную старость. Безработица действительно
ликвидирована, а также ликвидирована в полном смысле слова и эксплоатация.
Количество работы, которое государство требует от каждого своего гражданина,
не лишает последнего возможности тратить значительную часть своих сил по
своему личному усмотрению. Каждый шестой день они свободны; семичасовой
рабочий день проведен; каждый работающий располагает месячным оплачиваемым
отпуском. Насколько бедны частные жилища, настолько светлы, просторны и
уютны многочисленные дома отдыха, предоставляемые советским гражданам по
самым дешевым ценам на время их отпусков.
Государство - это мы. Чувство безусловной обеспеченности, спокойная
уверенность каждого человека в том, что государство действительно существует
для него, а не только он существует для государства, объясняет наивную
гордость, с которой москвичи говорят о своих фабриках, своем сельском
хозяйстве, своем строительстве, своих театрах, своей армии. Но больше всего
они гордятся своей молодежью.
Молодежь. Эта молодежь является поистине сильнейшей статьей актива
Советского Союза.
Забота государства. Для молодежи делается все, что вообще возможно.
Повсюду имеется бесчисленное множество превосходно организованных яслей,
детских садов, большая сеть школ, число которых растет с невероятной
быстротой. Дети имеют свои стадионы, кино, кафе и прекрасные театры. Для
более зрелых имеются университеты, бесчисленные курсы на отдельных
производствах и в крестьянских коллективных хозяйствах, культурные
организации Красной Армии. Условия, в которых растет советская молодежь,
более благоприятны, чем где бы то ни было.
Молодежь западных стран. Большинство писем, получаемых мною от молодых
людей всех стран, за исключением писем молодых людей Советского Союза,
содержит призывы о помощи. Огромные массы молодых людей Запада не знают,
куда им податься ни в смысле физическом, ни в смысле духовном; у них не
только нет надежды получить работу, которая смогла бы доставить им радость,
у них вообще нет надежды на получение работы. Они не знают, что им делать,
они не знают, в чем смысл их существования, все пути, лежащие перед ними,
кажутся им лишенными цели.
Молодежь Советского Союза. Какая радость после всего этого встретить
молодых людей, которым посчастливилось сорвать первые плоды советского
образования, молодых интеллигентов из рабочих и крестьян! Как крепко,
уверенно, спокойно стоят они в жизни: они чувствуют себя органической частью
мудрого целого. Будущее расстилается перед ними, как ровный путь,
пересекающий прекрасный ландшафт. Выступают ли они на собраниях, беседуют ли
с кем-нибудь, наивная гордость, с которой они рассказывают о своей
счастливой жизни, не наиграна; из уст их действительно рвется то, чем
переполнены их сердца. Когда, к примеру, молодая студентка высшего
технического училища, которая всего несколько лет тому назад была фабричной
работницей, говорит мне: "Несколько лет тому назад я не могла правильно
написать русской фразы, а теперь я могу дискутировать с Вами на немецком
языке об организации автомобильной фабрики в Америке", или, когда девушка из
деревни, пышущая радостью, докладывает собранию: "Четыре года тому назад я
не умела ни читать, ни писать, а сегодня я беседую с Фейхтвангером о его
книгах"" - то радость их законна. Она вытекает из такого глубокого признания
советского мира и понимания их собственного места в этом мире, что чувство
испытываемого ими счастья передается и слушателям.
Крестьянская и рабочая интеллигенция. По статистике западных стран
процентная норма студентов, выходцев из крестьян или рабочих, чрезвычайно
низка. Отсюда само собой напрашивается вывод, что в западных странах
огромное количество способных людей обречено на невежество только потому,
что их родители не имеют имущества, в то время как множество неспособных,
родители которых имеют деньги, принуждаются к учению. С воодушевлением
смотришь, как миллионы людей Советского Союза, которые при существовавших
еще двадцать лет тому назад условиях должны были бы прозябать в крайнем
невежестве, ныне, когда перед ними открылись двери, с восторгом устремляются
в учебные заведения. Советский Союз, поднявший огромные массы лежавших до
того втуне полезных ископаемых, обратил себе на пользу также дремавший под
спудом могучий пласт интеллигенции. Успех на этом участке был не меньший,
чем на первом. С радостной жадностью эти пролетарии и крестьяне с молодыми и
свежими мозгами принимаются за изучение новых для них наук, глотают и
переваривают их, и непосредственность, с которой их юные глаза впитывают
накопленные тремя тысячелетиями знания, с которой они открывают в них новые,
неожиданные стороны, подбодряет того, кто после всего пережитого со времени
войны был уже готов отчаяться в будущем человеческой цивилизации.
При царе не было ни очередей ни дефицита, а при коммуняках это было именно так
эксплуатация чужого труда это тоже труд