Пройдись ногами, вечерком, пока твои ноги не превратились окончательно в нелепый атавизм, посмотри на людей, чтоле.
я хожу пешком только бухой..
Добавлено через 1 минуту
плебс не вызывает у меня ничего, кроме тошноты..ты бы мне еще посоветовал соплю на стене разглядывать..
Добавлено через 55 секунд
это разные вещи. ты должен вызвать скорую. а лезть и что-то сам делать ты не обязан и не должен, если ты не врач. т.к. от твоего вмешательства может человеку стать еще хуже
мальчики, вы когда на права сдавали вас не учили курсам НМП?там все ясно сказано, что и когда делать можно и нужно, а чего нельзя..ну или ОБЖ там у вас в школе же должно быть какое-нибудь..
Добавлено через 2 минуты
Я пока еще ёбу не дал, чтобы тебя за бойца принять.
правильно, мы, русские, народ мирный, нас не трогают - мы никого не трогаем..
Добавлено через 1 минуту
Риск того, что ты не помог умирающему такой, что ты можешь сесть
моральная сторона вопроса вас вообще не заботит?
Добавлено через 6 минут
да, это очень помогает в жизни..критикой вы ничего не добьетесь, берите пример с Авраама Линкольна..
Битва при Геттисберге продолжалась в течение первых трех дней июля 1863 года. Ночью 4 июля, когда небывалый ливень затопил всю местность, генерал Ли стал отступать на юг. Выйдя со своей потерпевшей поражение армией к реке Потомак, Ли увидел перед собою вздувшуюся реку, через которую невозможно было переправиться, за спиной же у него находилась победоносная федеральная армия. Он оказался в ловушке, спасения из которой не было. Линкольн это понял. Перед ним открывалась прекрасная, ниспосланная небом благоприятная возможность пленить армию Ли и тут же закончить войну. Поэтому, окрыленный большой надеждой, Линкольн приказал Миду не созывать военного совета, а сразу атаковать армию Ли. Свой приказ он передал по телеграфу, вслед за тем направил к Миду специального курьера, требуя немедленных действий.
А как поступил генерал Мид? Он сделал диаметрально противоположное тому, что ему было велено. В прямое нарушение приказа Линкольна он созвал военный совет, но пребывал в нерешительности, бесконечно тянул. По телеграфу он посылал всевозможные отговорки и наотрез отказался атаковать Ли. В конце концов, вода в реке спала, и Ли со своей армией отступил через Потомак.
Линкольн был в ярости. "Что это значит? — взывал Линкольн к своему сыну Роберту. — Великий боже, что это значит? Нам достаточно было только протянуть руки, и они были бы в нашей власти. Однако ничто сказанное или сделанное мною не могло заставить нашу армию сдвинуться с места. При создавшейся обстановке почти любой генерал мог нанести Ли поражение. Если бы я поехал туда, то сам разгромил бы его!"
Жестоко разочарованный, Линкольн сел и написал Миду нижеследующее письмо. Не забывайте, что в тот период своей жизни он был крайне умерен и сдержан в своих выражениях. Поэтому данное письмо, написанное
Линкольном в 1863 году, было равносильно строжайшему выговору. Вот оно:
"Дорогой генерал!
Я полагаю, что Вы не представляете себе всего масштаба несчастья, связанного с отступлением Ли. Мы легко могли его захватить, а это наряду с другими нашими недавними успехами положило бы конец войне. Теперь же война продлится еще неопределенное время. Если Вы не смогли уверенно атаковать Ли в прошлый понедельник, то как вы сделаете это сейчас, когда он находится к югу от реки и, учитывая, что Вы сможете взять с собой не более двух третей тех войск, которыми тогда располагали? Неблагоразумно было бы считать, и я этого не ожидаю, что теперь Вы сможете добиться многого. Вы упустили прекрасную возможность, и я этим безмерно расстроен".
Что, по-вашему, сделал Мид, прочтя это письмо? Мид так и не увидел письма, ибо Линкольн его не отправил. Оно было найдено в бумагах президента после его смерти.
Добавлено через 3 минуты
это ее работа рассчитывать покупателей в магазине.
Когда нацисты пришли за коммунистами, я оставался безмолвным. Я не был коммунистом. Когда они сажали социал-демократов, я промолчал. Я не был социал-демократом. Когда они пришли за членами профсоюза, я не стал протестовать. Я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я не возмутился. Я не был евреем. Когда пришли за мной, не осталось никого, кто бы мог говорить.