Ну так коммунизм и антинаучная хрень - синонимы же
нет, политэкономия это научная дисциплина
Но и объективная и субъективная вселенные являются порождениями одного и того же аханкары, этапа эманации, связанного с возникновением ощущения «я». Аханкара создает и внешний и внутренний миры, между которыми существует некое избирательное соответствие. Каждое чувство соответствует своему особому атому, каждый атом — своему танматру.
Человеку свойственно верить,что его психоментальная активность — ощущения, эмоции, мысли и волевые акты — есть то же, что и дух, его «высшее "я"». Он смешивает, таким образом, две совершенно автономные и противопоставленные друг другу реальности, связь между которыми носит сугубо иллюзорный характер, поскольку психоментальная активность, всецело принадлежащая природе (пракрити), не имеет ни малейшего отношения к духу; различные состояния сознания суть только утонченные порождения той же самой субстанции, которая лежит в основе физического мира и жизни вообще. Зайдет ли речь о психической или о биологической активности или просто о бездушных предметах — все это только разные уровни проявления одной и той же реальности. Но между психологией и духом —различие уже онтологического порядка: здесь мы видим два мира, реально друг с другом никак не связанные. Понимание этой истины, возвращение духа к его первоначальной свободе и означает, собственно, освобождение.Таким образом, согласно санкхье, всякий желающий достичь освобождения должен познать для начала сущность и формы проявления природы (пракрити), законы, управляющие ее эволюцией. Йога же, со своей стороны, отнюдь не пытаясь оспаривать аналитические конструкции санкхьи,отводит основную роль медитативной технике, единственно способной дать практические доказательства независимости и всемогущества духа.Таким образом, перед тем как начать разговор о методах йоги, уместно было бы вкратце рассказать о том, как санкхья-даршана видит проблему материи и духа, равно как и проблему их мнимой взаимосвязи, и понять,что, собственно, представляет собой гнозис, предлагаемый этой «философской» школой. Равным образом, необходимо установить точки совпадения между санкхьей и йогой и выделить среди теоретических утверждений второй религиозно-философской системы те, что вытекают непосредственно из «мистических переживаний», игнорируемых санкхьей.
Дух Понятие «духа» («души») как трансцендентного и автономного принципа принимается всеми индийскими философскими школами, за исключением буддистов и материалистов (приверженцев локаяты) Но каждая даршана пытается доказать существование духа и объяснить его природу своим собственным оригинальным способом. Для школы ньяя дух представляет собой бескачественную, абсолютную, бессознательную сущность. Веданта, напротив, определяет Атман как сат-чит-ананда, saccidänanda (sat — «бытие», cit — «сознание», änanda —«блаженство») и рассматривает дух как единую, универсальную и вечную реальность, драматически задействованную во временной иллюзии мироздания (майя).
Санкхья и йога отказывают духу (пуруше) во всех атрибутах и отношениях; по мнению этих «философских» школ, о пуруше можно утверждать только то, что он есть и что он познает (речь, разумеется, идет о метафизическом познании, проистекающем из созерцания своей собственной природы).Точно так же, как и Атман упанишад, пуруша невыразим (выражение Neti, Neti: «Не это! Не это!» из «Брихадараньяка упанишады» встречается также в «Санкхья-сутрах»). Его «атрибуты» — чисто негативного свойства. «Дух есть тот, кто видит (сакшин, saksin — "свидетель"),он отстранен, безразличен, простой безучастныйзритель» «Независимость» и «бесстрастность» являются традиционными эпитетами духа, «Этот пуруша — свободен (асанга, asanga — "лишенный связей")». Будучи не сводим ни к чему, лишен качеств Пуруша не обладает «сознанием» (чиддхарма, ciddharma) поскольку не имеет желаний.Желания не могут быть вечными, а следовательно, и не имеют отношенияк духу. Дух вечно свободен и «состояния сознания», поток психоментальной активности не имеют с ним ничего общего. Если темне менее пуруша видится нам как «действующий» (картри, kartr), это —результат как иллюзии, так и некоего соответствия, называемого «йогьята» (yogyatä) и представляющего собой нечто вроде предустановленной гармонии между двумя сущностно различными реальностями — духом (пуруша) и сознанием (буддхи); последнее, как мы увидим,представляет собой не более чем «самое утонченное порождение» материи, или первичной субстанции.Эту позицию разделяет и Патанджали: он напоминает, что неведение (авидья) заключается в попытке рассматривать мимолетное (анитья, anitya), нечистое (ашучи, asuci), причиняющее страдание (духкха, duhkha) и лишенное духа (анатма, anätma) в качестве вечного (нитья,nitya), чистого (шучи, suci), вызывающего блаженство (сукха, sukha) и наделенного духом (атман). Вьяса лишний раз напоминает нам о том, что ощущение, память, способность к рассуждению и т. д. принадлежат к сфере сознания (буддхи) и что только в результате иллюзии эти умственные способности приписываются пуруше Итак, как мы видим, концепция пуруши вызывает немало вопросов.Если дух на самом деле является извечно чистым, бесстрастным, независимым и ни к чему не сводимым, как же может его существование сопровождаться какой бы то ни было психоментальной активностью? Как возможна подобная связь? Разрешение этой проблемы, предлагаемое санкхьей и йогой, станет для нас более вразумительным, когда мы лучше уясним себе характер взаимоотношений духа и природы. Тогда мы увидим йогьята представляет собой некую метафизическую гармонию между духом(пуруша) и буддхи, тончайшим порождением первичной [материальной] субстанции.Это «соответствие», являющееся одной из самых сложных проблем индийской философии, санкхья и йога объясняют телеологическим инстинктом природы (пракрити), которая, даже не отдавая себе в этом отчета, «трудится» во имя освобождения духа.По поводу восьми возможных объяснений взаимосвязи пуруши и пракрити, что их взаимосвязь является едва ли не главной проблемой, которая занимает и ту и другую школу. Но ни вещественная, ни побудительная причины этой парадоксальной ситуации не представляют для санкхьи ийоги предмет серьезного философского интереса. Однако мы не можемне задаваться вопросом: почему дух позволил увлечь себя на чуждую для него орбиту, орбиту жизни, — породив, таким образом, человека как такового, конкретного, исторического, с его драматическим, полным страдания существованием? Когда и при каких обстоятельствах началась эта трагедия человеческого бытия, коль скоро, как мы уже видели, вечная, свободная и пассивная сущность духа диаметрально противоположна тому, что мы ДЛЯ себя называем жизнью? Эти вопросы и санкхья и йога объявляют неразрешимыми, поскольку они выходят за рамки человеческого понимания в его актуальном состоянии. В самом деле, человек узнает и постигает что-либо посредством того, что санкхья и йога называют «сознанием», буддхи. Между тем это «сознание» само является порождением — пусть и предельно утонченным — материи, первичной субстанции (пракрити). Будучи порождением природы, «феноменом», буддхи может познавать только другие, подобные себе феномены (также являющиеся частью бесконечного ряда эманации первичной субстанции); не имея никаких связей с трансцендентной реальностью, ни в каком случае сознание не может познавать дух. Вещественную, равно как и побудительную причину парадоксальных отношений жизни (то есть материи) и духа можно постичь только с помощью иного, чем буддхи, средства познания, с материей никак не связанного. Понятно, что постижение подобного рода невозможно для человека в его нынешнем состоянии. Это «бессознательное» откровение высшей сути достижимо лишь для того, кто разорвал цепи обычного человеческого восприятия. Санкхья знает, что причиной «порабощения», обусловленности, страдания является метафизическое неведение, силой кармических законов передающееся от поколения к поколению; но невозможно установить с точностью, когда это неведение возникло в истории, точно так же, как невозможно определить точную дату возникновения мира. Взаимоотношения духа и жизни, равно как и вытекающее из них (для духа) «порабощение», не имеют истории; они — по ту сторону времени,они — вечны. Всерьез задаваться вопросом о причине этих взаимоотношений было бы пустой и легкомысленной тратой времени. Подобная постановка проблемы попросту некорректна, а согласно старинному брахманскому обычаю (коммент. Шанкары на «Веданта-сутры»),которого придерживался также и Будда, на некорректно поставленный вопрос следует отвечать молчанием. Твердо мы можем быть уверенытолько в одном: в состоянии, в котором он пребывает ньше, человек пребывал начиная с самых отдаленных времен, и целью метафизического познания должны стать не суетные поиски первопричины и «исторических предпосылок», но освобождение. В своем трактате Патанджали упоминает пракрита ( и ее«состояния», гуны (guna), для того чтобы разъяснить их отношение к психоментальной активности и к технике достижения освобождения. Предполагается, что проделанный философией санкхья тщательный анализ элементов первичной субстанции ужеизвестен читателю «Иога-сутр», — поэтому и мы, для того чтобы уяснить структуру этой субстанции и порядок эманации из нее, познакомимся с мнениями на этот счет мудрецов санкхьи.Пракрита столь же реальна и столь же вечна, сколь и пуруша; но, в отличие от духа, она динамична и обладает творческой силой. Несмотря на то, что первичная субстанция единообразна и инертна, она обладает тремя, если можно так выразиться, модусами, которые называются гуны и позволяют ей проявляться [в психофизической жизни идивида] тремя различными образами:
1) саттва (sattva — как состояние ясности испокойствия ума);
2) раджас (rajas — как состояния физической и психической активности);
3) тамас (tamas — как состояния физической и психической инертности).
Впрочем, эти гуны не следует рассматривать как нечто отличное от пракрити, поскольку они не обладают независимым существованием; любой феномен физической, биологической или психической реальности являет все три гуны одновременно, хоть и в неравной пропорции (и без этого неравенства пропорций было бы невозможным само проявление «феномена»; совершенное равновесие гун означало бы прекращение существования вселенной). Гуны обладают двойной природой: они объективны, поскольку обусловливают проявление феноменов внешнего мира, и они же субъективны, поскольку поддерживают и питают психоментальную активность (вот почему, например, тамас следует переводить и как «принцип инерции материи» — объективное значение термина, и одновременно как «затемненносгь сознания», «пелена», которую создают страсти) Вышедшая из первоначального состояния совершенного равновесия (алинга, авьякта — alihga, avyakta) и видоизменяющаяся под воздействием своего «телеологического инстинкта» (о котором мы еще будем говорить), пракрити является в виде некой энергетической массы, называемой махат (mahat) («великий»).
Увлекаемая эволюционным импульсом (паринама, parinäma — «развитие», эманация), пракрити от состояния махат переходит в состояние аханкара (ahamkära), представляющее собой некую единую «массу восприятия», еще лишенную осознания своей индивидуальности, но уже обладающую смутным ощущением своего «я» «Пракрити есть состояние равновесия саттвы, раджаса и тамаса. Из пракрити эманирует махат; из махата — аханкара; из чувства — пять танматр и две разновидности "чувственных способностей"; из танматр эмалируют стхула-бхуты». Эта сутра кратко описывает весь процесс проявления (или «космической эманации»), который нам предстоит проанализировать. термин ahamkära; aham — «я»). Создав эту «массу восприятия»,эволюционный процесс раздваивается в двух противоположных направлениях, создавая миры как объективной, так и субъективной реальности. Аханкара претерпевает качественные изменения, согласно преобладанию в ней той или иной гуны. Преобладание саттвы (состояния ясности, чистоты и понимания) приводит к возникновению пяти способностей восприятия (джнянендрия, jnänendriya) и манаса (manas), «внутреннего чувства»,являющегося своеобразным центром связи перцептивной и биомоторной активности; будучи основой и вместилищем всех впечатлений, манас координирует биологическую и психическую (в первую очередь подсознательную) активность. Когда, напротив,преобладает раджас (моторная энергия, делающая возможной любую физическую или психическую активность), возникают пять способностей действия (кармендрия, karmendriya). Наконец, преобладание тамаса (инерции материи, затемненности сознания, пелены страстей) приводит к возникновению пяти танматр (tanmätra), «тонких» (потенциальных) элементов,являющихся основой физической реальности. Эти танматры, постепенно сгущаясь, порождают все более и более плотные структуры, атомы (рагаmänu) и молекулы (стхула-бхуты, sthülabhüta, букв.: плотная материальная частица), которым, в свою очередь, обязаны своим возникновением растения (врикша, vrksa) и организмы (шарира, sarira). Таким образом, мы видим, что не только тело человека, но и его сознание являются порождением одной и той же субстанции.
Отметим, что, согласно санкхье и йоге, и объективная и субъективная вселенные являются порождениями одного и того же аханкары, этапа эмаации, связанного с возникновением ощущения «я». Аханкара создает и внешний и внутренний миры, между которыми существует некое избирательное соответствие. Каждое чувство соответствует своему особому атому, каждый атом — своему танматру. Но каждый из этих феноменов содержит в себе все три гуны, пусть и в неравной пропорции; характер феномена будет обусловлен доминированием той или иной гуны или, на конечных этапах эманации, того или иного танматра.Важно уяснить, каким образом школа санкхья формулирует для себя понятие «эволюция». Паринама означает развитие того, что потенциально существует в махате. Речь не может идти ни о творении, ни о «выходе за пределы», ни о реализации неких новых способов существования —речь идет просто об актуализации потенций уже существующих в пракрити (в ее «живом» аспекте, махате). Сравнивать эту индийскую «эволюцию» с европейским эволюционизмом было бы грубой ошибкой. Согласно утверждениям санкхьи, никакой новый феномен не может выйти за рамки тех потенций, что извечно существуют в мироздании, Например, «потенция звука» (шабда-танматра, sabdhatanmatra), сгущаясь, порождает «атом эфира» (акаша-ану, äkäsa-anu), которому на субъективном уровне соответствует способность слуха; «потенция света» (теджас-танматра, tejastanmätra) порождает «атом света» и способность зрения и т. д.
ничто не может быть «сотворено» в европейском смысле этого слова.Процесс эманации длится целую вечность и не может быть каким-либо способом упразднен — для него возможно только вернуться к своему первоначальному состоянию абсолютного равновесия (во время «великого конечного растворения» — махапралая. Эту концепцию эволюции обосновывает оригинальная теория причинности. В самом деле, если бы следствие выходило за рамки причины, это означало бы наличие в причине некоего несуществующего элемента, который обрел бы существование в следствии. Но — задается вопросом санкхья — каким образом этот несуществующий элемент мог бы породить нечто существующее? Каким образом бытие могло бы произойтииз не-бытия? Вачаспати Мишра в «Санкхья-таттва-кау****» и более подробно в «Ньяя-вартгика-татпарья-тике») пишет: «Если бы несуществующее порождало существующее, тогда первое, пребьшающее всегда и везде, всегда и везде порождало бы какие угодно и вообще все одновременно следствия». И, комментируя «Санкья-карику», он уточняет:«Следствие существует — то есть существует до своего проявления» «Если бы следствие не существовало до своего проявления, оно никоим образом не могло бы проявиться» Между причиной и следствием существуют реальные и вполне определенные отношения. Но если бы следствие не существовало уже в причине, как могло бы возникнуть отношение между сущим и не-сущим? Каким образом возможна тесная связь между отсутствием и наличием? «Непроявленное же, — пишет Ишваракришна, — устанавливается ввиду того, что следствие обладает свойствами причины». Виджнянабхикшу следующим образом иллюстрирует теорию причинности: «Точно так же,как скульптор только обнаруживает уже существующую в каменной глыбе статую, точно так же причина только проявляет следствие, несуществование которого до проявления является чистейшей иллюзией» .Об аханкаре тексты санкхьи сообщают многочисленные подробности,но мы в нашем кратком обзоре отметим прежде всего то, что аханкара определяется как «самосознание» . Следует напомнить, что эта сущность, пусть даже и «материальная», не проявляет себя в каких-либо ощутимых физических формах, но представляет собой единообразную, лишенную структуры энергетическую массу. Согласно санкхье, аханкара осознает себя и в этом процессе самоосознания воспроизводит себя (sarga,«эмалирует») в последовательном ряду одиннадцати психических принципов
(манас, или внутреннее чувство, координирующее разнообразные способности души; пять способностей действия и пять воспринимающих способностей) и в последовательном ряду физических потенций (танматр).Следует отметить, что санкхья, как и почти все индийские философские системы, придает решающее значение принципу индивидуации через «самосознание». Мы видим, что мироздание порождается в результате психического акта, что в акте самосознания (разумеется, самым решительным образом отличающемся от «пробуждения» пуруши) берет начало эволюция физической реальности и что объективные и психофизиологические феномены подчиняются единым законам и различаются лишь знаками управляющих ими гун — психическая деятельность проходит под знаком саттвы, психофизиологическая (страсти, чувственные восприятияи т. д.) — под знаком раджаса, тогда как «материю» как таковую образуют прогрессивно уплотняющиеся и инертные порождения тамаса (танматры, ану, бхуты — tanmätra, anu, bhüta).Также санкхья и йога предлагают «субъективную» интерпретациютрех гун, рассматривая их, так сказать, с «психологической» точки зрения. Под знаком саттвы сознание становится спокойным, ясным, трезвым и склонным к добродетели; под знаком раджаса оно взволнованно, неуверенно и непостоянно; угнетенное тамасом, сознание погружается во мрак,утрачивает ясность и подчиняется животным страстям . Но, разумеется, эта субъективная интерпретация трех состояний мироздания не противоречит их объективному характеру — «внешнее» и «внутреннее» являются в данном случае не более чем условными выражениями.Таким образом, мы понимаем теперь, почему санкхья и йога рассматривают всякий психический опыт как простой «материальный» процесс. Вывод ясен: чистота и благость не являются атрибутами духа, но представляют собой всего лишь «чистую» форму «тонкой материи», каковой является сознание. Пронизывающие все мироздание гуны обусловливают симпатическую связь между человеком и космосом, — и тот и другой подвержены одним и тем же бытийственным страданиям и служат целям одного и того же абсолютного духа, чуждого миру и увлекаемого некой непостижимой судьбою. Таким образом, между человеком и космосом нет принципиального, сущностного различия.
Посредством эволюции (parinäma) материя производит бесчисленные,все более и более сложные и разнообразные, формы (викара, vikära).С точки зрения санкхьи, вся эта огромная и сложная структура мироздания не может иметь никакого смысла и оправдания в себе. Первичная материя, бесформенная и вечная, может иметь такой смысл; но видимый нами мир не представляет собой однородной субстанции: напротив, мы видим огромное количество разнообразных структур и форм. Эту сложность космоса, его бесконечное многообразие санкхья использует в качестве своеобразного метафизического аргумента. Без сомнения, все мироздание в целом есть только плод нашего метафизического неведения,смешения истинного духа с психоментальной активностью. Но, как мы уже отмечали выше, причина этого неведения должна остаться для нас навсегда скрытой. Мы можем только констатировать факт: пракрити подвержена процессу «эволюции», приводящей к возникновению весьма сложных структур.Между тем здравый смысл указывает нам, что все сложное существует не само по себе, а для чего-то другого.
Так, мы видим, например, что кровать представляет собой некий сложный комплекс, сложность которого предназначена не для самой кровати, но для человека . Таким образом, санкхья указывает на телеологический характер мироздания: ведь если бы последнее не служило целям духа, оно было бы абсурдным и лишенным всякого смысла. Все в природе обладает сложным характером; следовательно, должен существовать и некто «надстоящий» (адхьякша, adhyaksa), призванный пользоваться всеми этими сложными структурами.
Умственная активность, «состояния сознания», будучи сами сложнейшими порождениями пракрити, не могут претендовать на роль такого «надстоящего».Следовательно, мы должны постулировать некую сущность, находящуюся по ту сторону субстанциальных категорий (гун) и как бы пользующуюся ими для своих целей. Или лучше будет сказать, что должен существовать субъект, которому подчинялась бы умственная активность и которым воспринималось бы «удовольствие и страдание». Ибо, добавляет Вачаспати Мишра, само удовольствие не может ощущать удовольствие, а если бы удовольствие ощущалось страданием,то мы имели бы дело уже не с приятным, но с болезненным ощущением.Таким образом, оба этих качества (страдание и удовольствие) не могут существовать сами по себе, но только в отношении к некоему единому,выходящему за рамки эмпирического опыта субъекту. Итак, вот первое доказательство существования духа, которое предлагает санкхья: Samghätaparärthatvät purusasya, то есть: «Познание существования духа — из необходимости для всякого комплекса служить целямкого-то иного», — аксиома, весьма часто повторяемая в индийской литературе , с которой полностью солидаризуется и йога. Вачаспати Мишра добавляет: если возразят, что эволюция и многообразие субстанции должны служить целям других «комплексов» (как в случае, например, с креслом, которое, являясь«составленным из частей», служит целям другого «комплекса», каковым является человеческое тело), скептикам можно ответить, что эти «комплексы» должны, в свою очередь, существовать для других «комплексов»,и так далее до бесконечности, — иными словами, мы получаем здесь геgressus ad infînitum уход в бесконечность. «И поскольку, — продолжает Вачаспати, — постулируя существование духовного принципа, мы можем избежать этого ухода,нет, очевидно, никакого смысла в том, чтобы праздно множить возможные отношения между комплексами» . Согласно этому постулату, дух представляет собой нечто простое, ни к чему не сводимое, автономное, статичное, ничего не производящее, никак не участвующее ни в какой ментальной или перцептивной активности, и т. д.Хотя иллюзии и обманы мироздания и скрывают этот дух (пурушу),тем не менее пракрити движима «телеологическим инстинктом», всецело направленным к его «освобождению». Напомним еще раз: «Начиная с Брахмы и кончая стебельком травы, все мироздание служит благу души,поскольку приводит к высшему знанию».
Если философия санкхьи и йоги и не указывает причину, породившуюэти довольно странные взаимоотношения между материей и духом, она тем не менее тратит немало усилий на то, чтобы точно определить характер этих взаимоотношений. Напомним, что эти взаимоотношения не являются реальными в собственном смысле слова, как реальна, например, связь между внешними объектами и ощущениями. Любые реальные отношения предполагают изменения и множественность; между тем ни то, ни другое,как мы видели, для духа неактуально. Дух не может иметь никакого отношения к «состояниям сознания», порождениям пракрити. Но — и в этом утверждении санкхья и йога видят разрешение сложившейся парадоксальной ситуации — самое тонкое, самое прозрачное из порождений пракрити, «сознание» (буддхи, buddhi),находясь под знаком «ясности» (саттва), приобретает специфическое свойство: способность отражать дух. Восприятие внешнего мира становится возможным только благодаря этому отражению пуруши в сознании. Но факт отражения духа, разумеется, нисколько не влияет на его онтологические свойства (бесстрастие, вечность и т. д.). «Иога-сутры» утверждают поэтому поводу следующее: видящий (драштар, drastar, то есть пуруша) является абсолютным сознанием (по сути, «видением») и, вечно оставаясь чистым, постигает знания («созерцает идеи, которые сам себе представляет»). Вьяса разъясняет: дух отражается в сознании (буддхи), но не подобен ему и не отличается от него. Его нельзя назвать подобным сознанию,поскольку последнее претерпевает изменения в соответствии с восприятием вечно меняющихся объектов, — тогда как акт познания пуруши непрерывен и однороден, поскольку nypynia некоторым образом и есть познание. С другой стороны, нельзя утверждать, что пуруша полностью отличен от буддхи, ибо, даже и сохраняя свою чистоту, он все же наделен способностью постигать знания. Разъясняя отношения между духоми сознанием, Патанджали использует следующий образ: точно так же,как цветок отражается в хрустале, пуруша отражается в сознании. Но только невежда может приписывать хрусталю качества отражаемого им цветка (форму, размер, цвет). Когда объект (цветок) движется, движется и его отражение, однако сам хрусталь остается неподвижным. Умственная активность динамична, однако было бы ошибкой считать динамичным также и дух. По сути, речь идет только о чисто иллюзорной связи (упадхи, upädhi), возникшей благодаря некоему «симпатическому соответствию» (йогьята) между духом и сознанием.Таким образом, от начала времен дух пребывает в этой иллюзорной связи с психоментальной активностью (то есть с материей). Причиной подобной ситуации является неведение (авидья), и, пока сохраняется авидья, будут продолжать действовать и причиняющие страдания кармические законы. Задержимся ненадолго на этом моменте. Иллюзия, или неведение, заключается в том, что мы ложно отождествляем неподвижного и вечного пурушу с потоком психоментальной активности . Говорить: «я страдаю», «я хочу», «я ненавижу», «я знаю» — и воображать, что это «я» имеет отношение к духу, — значит пребывать в иллюзии и поддерживать эту иллюзию; ибо все наши действия и намерения, будучи порождением пракрити, материи, обусловливаются и управляются кармой. Иными словами, любое действие является либо актуализацией потенции, созданной предшествующим действием,либо созданием новой потенции, которой предстоит актуализация в этом или последующем существовании. До тех пор, пока мы признаем справедливость уравнения: «я желаю» = «дух желает», мы обречены на вечное создание новых и актуализацию старых потенций. Ибо недоразумение, выражением которого является это уравнение, и поддерживает в вечном движении круговорот космических энергий.Таков закон бытия; он над-субъективен, как и любой другой закон, но его универсальная действенность является причиной любого индивидуального страдания. Есть только один путь к спасению — адекватное познание духа. Санкхья только продолжает традицию упанишад: «Знающий Атмана преодолевает скорбь» . И первый этап завоевания метафизического познания должен заключаться в том, чтобы отрицать наличие у духа каких бы то ни было атрибутов, — или, говоря иными словами, отрицать страдание как факт, имеющий отношение кнам, рассматривать его как объективную, внешнюю по отношению к духуреальность, реальность, лишенную ценности, лишенную смысла (поскольку любая «ценность» и любой «смысл» создаются сознанием, по мере того как оно отражает пурушу). Причина страдания в том, что эмпирический опыт соотносится с индивидуумом, ошибочно полагаемым тождественным духу, но, коль скоро это тождество иллюзорно, не составляет особого труда от него отказаться. Познание пуруши упраздняет любую существовавшую дотоле ценность; страдание не является больше страданием и не является не-страданием, отныне это не более чем простой факт, продолжающий воздействовать на наше восприятие, но утративший всякую ценность и всякий смысл. Этому положению, принципиально важному для санкхьии йоги, на наш взгляд, до сих пор не уделялось достаточного внимания.Чтобы избавиться от страдания, санкхья и йога отрицают страдание как таковое, упраздняя, таким образом, всякие отношения между страданиеми духом. Как только мы начинаем понимать, что дух свободен, вечен и бездеятелен, все происходящее с нами: страдания, эмоции, волевые акты, мысли и т. д. — теряет на нас право. Все это — не более чем совокупность космических феноменов, управляемых пусть и реальными, но не имеющими никакой власти над нашим пурушей законами. Страдание — только один из этих космических феноменов, и человек испытывает на себе его воздействие или создает условия для его повторных проявлений только до тех пор, пока позволяет иллюзии увлечь себя. Постижение является, таким образом, простым «пробуждением», обнаруживающим для нас природу духа. Это познание ничего не «производит» — оно просто непосредственно воспринимает реальность. Это истинное и абсолютное познание — которое не должно смешивать с интеллектуальной деятельностью в привычном понимании этого слова — не может быть следствием эмпирического познания, оно достижимо только через откровение.