— Станислав Иосифович Ростоцкий снимал кино в 1972 году, когда о многом нельзя было говорить прямо, — рассказывает Давлетьяров. — Так, Лиза Бричкина, на мой взгляд, происходит из семьи раскулаченных. Галя Четвертак, сирота, — дочь репрессированных. Вот почему мы решили позволить себе некоторую фантазию на тему флешбэков, использовавшихся и в повести, и в фильме. Мы расширим их, сделаем более конкретными. А в случае с Соней Гурвич, которая обсуждала с Васковым судьбу еврейской нации, введем целую дополнительную линию. Покажем — а что сейчас происходит с матерью Сони? И окажется, что в это время она попала на территорию условного Минска. Она заключенная, которая помогает разбирать завалы после бомбежки, но теряет силы, падает и получает пулю. И прямая противоположность судьбам этих трех девушек — история Жени Комельковой, дочери генерала. Или Риты Осяниной — жены командира, который погиб в первый день войны, геройски защищая погранзаставу. Так история становится объемной — историей всей страны. Когда получается, что кому-то из них родина — мать, а кому-то — мачеха. Но приходит беда, и все они становятся плечом к плечу.
http://www.mk.ru/culture/2014/07/06/...s-gromkie.html
Я помню, как в детстве первый раз посмотрел великий фильм Ростоцкого — я был просто ошарашен. А сейчас все говорят: как так, мы покусились на святое?
А что написано про войну в последние годы, что бы можно было поставить в кино? Я бы с удовольствием снял «В списках не значился» — нет денег. А «Зори...» в первую очередь — сильная драма, но при этом в плане производства не такая масштабная. Другое дело, как сделать так, чтобы в конце появилось ощущение, что победа все равно одержана...
бедненькие
Наличия недвижимости не являются сам по себе признаком незаконной деятельности, надо доказать именно незаконность происхождения этих средств за определенный период. Ничего подобного в тексте наброса и близко нет. (с) ko6p